1941 : Журнальный зал | Новый Мир, 1998 N8

Журнальный зал | Новый Мир, 1998 N8 | В. ПОПОВ - 1941: тайна

В. ПОПОВ опрос, почему Красная Армия проиграла в 1941-м приграничные сражения, до сих пор вызывает в отечественной истории, пожалуй, самые острые споры. Сторонники традиционной точки зрения полагают, что Советский Союз перед войной делал все возможное для укрепления обороноспособности страны, включая создание мощных Вооруженных Сил. Однако “Красная Армия не была приведена накануне войны в полную боевую готовность. Войска не заняли своевременно оборонительных рубежей вдоль западной границы СССР. В организации обороны границы были допущены серьезные недостатки” . Основная вина за все ошибки и просчеты, допущенные в предвоенный период, возлагается на Сталина и в значительно меньшей степени — на военных. Принципиально иная версия изложена в работе В. Суворова “Ледокол”. В ней утверждается, что если бы Гитлер не напал на Советский Союз 22 июня 1941 года, то спустя две недели — 6 июля — Сталин двинул бы Красную Армию на разгром Германии. Поскольку Гитлер, опасавшийся агрессии со стороны СССР, завершил концентрацию своих войск в ударные группировки раньше, чем это смогла сделать Красная Армия, он первым и нанес удар. Наши войска, готовившиеся к наступлению, а не к обороне и находившиеся к июню 1941 года в стадии отмобилизования и развертывания, были захвачены врасплох. В момент немецкого удара они оказались не готовы ни к наступлению, ни к обороне и потому понесли тяжелое поражение . Эта концепция нашла сторонников и за рубежом, и у нас. Впервые утверждение о том, будто “большевистская Москва готова нанести удар в спину национал-социалистской Германии” и потому “фюрер отдал приказ германским вооруженным силам всеми силами и средствами отвести эту угрозу”, изложено в ноте МИД Германии Советскому правительству, которая была вручена 22 июня 1941 года, после начала фашистской агрессии . Итак, две версии, причем оппоненты опираются практически на одни и те же исторические факты и свидетельства. Однако выводы, к которым они приходят, заложены не только в их исходных позициях, но и в противоречивости существующих фактов. Поэтому небезынтересно рассмотреть аргументы обеих сторон. Все историки без исключения исходят из того, что принятие политического решения — обороняться против Германии или разгромить ее в ходе нанесения “упреждающего удара” — в конечном счете зависело от Сталина, обладавшего безграничной властью. Политическая деятельность советского диктатора достаточно подробно описана во многих исторических трудах, характеризующих его прежде всего как политика, исходившего из собственной выгоды и ставившего перед собой только достижимые на каждый конкретный момент цели. Так что логично предположить, что Сталин мог принять решение о нападении на Германию только в случае своей полной уверенности в превосходстве мощи Красной Армии над силами вермахта. Это во-первых. Во-вторых, Сталин не мог не учитывать планы противника: в конце 1940 года он получил твердое сообщение разведки о том, что Гитлер принял решение напасть на СССР весной 1941 года. Большинство историков полагают, что Сталин был убежден: если Германию не провоцировать, она на СССР не нападет. Поэтому он скептически относился к разведданным о ведущейся полным ходом подготовке немецкой агрессии против Советского Союза. Существует мнение, что сталинское недоверие основывалось на боязни (и не без основания) оказаться жертвой дезинформации — как Гитлера, так и западных стран, отнюдь не сочувствовавших коммунистическому режиму . Среди сообщений советской резидентуры из Берлина, поступавших в Москву с сентября 1940-го по июнь 1941 года, действительно случалась дезинформация: она фабриковалась немецким военным командованием, тайными спецслужбами и гитлеровской верхушкой. С середины апреля 1941 года, когда передвижение немецких армий на восток скрыть уже было невозможно, немецкое командование, с целью введения Советского Союза в заблуждение, предлагало представлять сосредоточение сил для плана “Барбаросса” как величайший в истории войн дезинформационный маневр, имеющий целью отвлечь внимание от последних приготовлений к вторжению в Англию. Предупреждения английской стороны о подготовке немецкой агрессии против Советского Союза Сталин рассматривал как стремление Черчилля “втянуть СССР в войну, чтобы уменьшить германское давление на Англию” . После разгрома Франции Англия не представляла серьезной политической силы, поскольку ничего не могла предложить своим возможным союзникам. Она была изгнана с европейского континента, оставив там все свое вооружение и оснащение армии. Ее единственный сильный союзник на материке был разгромлен, перед Англией стояла проблема финансовой задолженности за оплату военных поставок, предоставляемых США. Поэтому, несмотря на стремление Черчилля наладить личные контакты с Москвой, Сталин с недоверием относился к этим попыткам. И все же в этой сложной международной ситуации Сталин, как свидетельствуют факты, отнюдь не исключал возможности нападения Германии на нашу страну. 17 июня 1941 года он наложил следующую резолюцию на спецсообщение НКГБ: “Т. Меркулову (в 1941 году — нарком госбезопасности СССР. — В. П. ). Можете послать ваш „источник” из штаба германской авиации к е... матери. Это не „источник”, а дезинформатор”. Но в тот же день он, вызвав к себе В. Меркулова и начальника внешней разведки НКГБ П. Фитина, задавал уточняющие вопросы об источниках полученной информации, а затем сказал: “Все еще раз внимательно проверьте и доложите снова” . Заместитель начальника иностранного отдела НКВД П. Судоплатов в своих мемуарах также отмечает, что Сталин нашел доклад разведки “противоречивым и приказал подготовить более убедительное заключение по всей разведывательной информации, касавшейся вопроса о возможном начале войны с Германией” . Поэтому нет оснований принимать осторожность Сталина в столь тонком деле, как правильная оценка разведданных, за его полную слепоту. И вообще: какова была наступательная мощь Красной Армии к лету 1941 года? Впервые свои наступательные возможности в современных сражениях советские Вооруженные Силы продемонстрировали в ходе войны с Финляндией. Итоги для Советского Союза оказались малоутешительными: большие потери советских войск (более 300 тысяч человек, включая раненых и обмороженных), тактическая неповоротливость и плохое командование привели к тому, что в мире сложилось неблагоприятное мнение относительно боеспособности Красной Армии. Впоследствии это оказало значительное влияние на решение Гитлера. Такое положение не было случайным. Массовые репрессии обезглавили армию и флот: в 1937 — 1939 годах из армии уволены 37 тысяч командиров и политработников; из них 60 процентов по политическим мотивам (многие были расстреляны или отправлены в лагеря). К лету 1940 года 11 тысяч человек из числа уволенных были восстановлены в армии . Репрессии ударили прежде всего по кадрам высшего командного и политического состава, центрального аппарата Наркомата обороны и ВМФ. Таким способом в условиях надвигающейся новой мировой войны Сталин проводил обстоятельную чистку одной из главных опор своего режима — армии — от реальных, мнимых и потенциальных противников. “Дело” Тухачевского, как в свое время и “дело” Кирова, послужило к этому лучшим поводом. Несмотря на расширение сети военно-учебных заведений перед войной, брешь в офицерских кадрах залатать не удалось: на начало 1941 года численность командно-начальствующего состава армии и флота составляла 580 тысяч человек (из них 7,1 процента имели высшее военное образование, 55,9 процента — среднее, 24,6 процента — ускоренное и 12,4 процента вообще не имели военного образования). Низкую эффективность имела курсовая система подготовки офицерских кадров. Так, многие летчики встретили войну, имея “налет” на боевых машинах всего несколько часов. Только перед самой войной началась массовая переподготовка летного состава. Сходные трудности были и в отношении танкистов. Основное внимание при подготовке к войне уделялось количественному фактору. В феврале 1941 года по предложению начальника Генштаба Г. Жукова принимается план расширения сухопутных войск почти на сто дивизий. Более целесообразным в создавшейся обстановке было доукомплектование и перевод на штаты военного времени имевшихся дивизий и повышение их боеготовности . Как показали первые же дни войны, значительная часть советских командиров не обладала необходимым военным и боевым опытом. Перед войной в сухопутных войсках в звене военный округ — полк в среднем у 75 процентов командиров стаж службы составлял около года; около 10 процентов командного и начальствующего состава имели опыт Гражданской войны и примерно 15 процентов приобрели боевой опыт за время военных действий 1938 — 1940 годов, а также в боях в Китае и Испании. Репрессии серьезно повлияли на моральную атмосферу в Красной Армии (всеобщая подозрительность, боязнь принятия самостоятельных решений, выискивание “врагов народа”, нередко прямое доносительство). Не случайно в приказе наркома обороны СССР К. Ворошилова от 28 декабря 1938 года “О борьбе с пьянством в РККА” были и такие слова: “...запятнанная честь воина РККА и честь войсковой части, к которой принадлежишь, у нас мало кого беспокоит” . Энергичные меры, предпринятые перед войной, чтобы наверстать упущенное, оказались малоэффективными: командный состав Красной Армии, как свидетельствуют приведенные нами цифры, в большинстве своем не имел не только боевого опыта и стажа службы в командных должностях, но и необходимого военного образования. К сказанному можно добавить следующую оценку важнейшей фигуры на поле боя — командира батальона. “Эта сложная, ответственная командная функция, — заявил на декабрьском совещании 1940 года командующий 6-й армией Киевского особого военного округа И. Музыченко, — сплошь и рядом находится в руках малограмотного, вы извините меня за смелость, порой и неграмотного командира” . Одним словом, качественный состав войск — и это было видно, что называется, невооруженным глазом — не отвечал требованиям, необходимым для успешного разгрома отмобилизованных, полностью укомплектованных соединений немецкой армии, имеющей боевой опыт и блестящий офицерский и штабной корпус (Сталину и Жукову неоднократно докладывали, что немецкие дивизии, стоящие вдоль нашей западной границы, укомплектованы и вооружены по штатам военного времени). Наш же — несмотря на пополнение — некомплект дивизий западных приграничных округов был достаточно высок. По штатам военного времени стрелковой дивизии полагалось иметь 14 483 человека. В мемуарах Жукова сообщается, что в приграничных округах из 172 дивизий и 2 бригад 19 дивизий были укомплектованы до 5 — 6 тысяч, 7 кавдивизий — в среднем по 6 тысяч, 144 дивизии имели численность по 8 — 9 тысяч человек. Согласно оценкам современных историков, после призыва в мае — июне 1941 года 802,1 тысячи человек было усилено 99 стрелковых дивизий, в основном западных приграничных округов. В 21 дивизии численность была доведена до 14 тысяч, в 72 дивизиях — до 12 тысяч, в 6 дивизиях — до 11 тысяч человек . Некомплект продолжал сохраняться, хотя и не в тех размерах, о которых сообщает Жуков. По воспоминаниям Л. Сандалова (в июне 1941 года — начштаба 4-й армии Западного особого военного округа), перед самой войной в качестве пополнения к ним “прибыло большое количество коренных жителей среднеазиатских республик, слабо владевших или совсем не знавших русского языка” , что следует скорее расценить как головотяпство, чем доукомплектование армии вторжения. Таков был кадровый состав Красной Армии, сформированной — как нас ныне хотят уверить — к нанесению “упреждающего удара”. И неужели Сталин собирался двинуть этот разрозненный конгломерат на победоносный вермахт? Неужели он настолько заблуждался в отношении возможностей советской армии? Зная степень готовности армейских кадров, не мог Сталин ставить перед ними нереальные задачи. Приверженцы суворовской версии одним из главных аргументов считают превосходство советских войск приграничных округов на

Похожие статьи:

1941

1941

Журнальный зал | Новый Мир, 1998 N8 | В. ПОПОВ - 1941: тайна

Похожие записи

Новое на сайте