1941 : С.Н.Булгаков, "Расизм и христианство"

С.Н.Булгаков, "Расизм и христианство"

[ [ [ С.Н.Булгаков ХРИСТИАНСТВО 1. Все великие и творческие нации в истории имели и имеют и свое особое самосознание, в этом выражается их "национализм". Современный "расизм" есть одна из его разновидностей, имеющая свои особые характерные черты, которые в своем контексте слагаются в целое мировоззрение, действенную идеологию. Его главным идеологом является в настоящее время А. Розенберг, книга которого "Миф века" имеет распространение уже в 900 000 экз. и выражает собой, очевидно, господствующее в настоящее время мировоззрение и самочувствие немцев. Помимо своего литературного блеска и остроты, она заслуживает внимания именно как симптом духовного состояния, определяющего волю германства к гегемонии в мире. Именно в этом качестве она заслуживает самого серьезного внимания. Розенберговский расизм есть философия истории, но, прежде всего, это есть религиозное мироощущение, которое должно быть понято в отношении к христианству. К существующим христианским исповеданиям — католичеству и протестантству (восточное православие здесь вовсе игнорируется, словно исторически как бы не существующее) - Розенберг относится с резкой критикой, которая, впрочем, применима и вообще к христианству. Прежде всего, в связи с крайним антисемитизмом, свойственным всему современному германизму, здесь утверждается полный разрыв Ветхого и Нового Завета, иудео-христианское происхождение нашей веры. Раз навсегда "должен быть отменен Ветхий Завет как религиозная книга". Чрез это отпадает неудавшаяся "попытка последнего полуторатысячелётия сделать нас евреями". (603). Соответственная расправа производится не только над книгами Ветхого Завета, но и с апостолом Павлом, который объявляется "Verfälscher des Evangeliums". (605). Поэтому "наши павловские церкви суть по существу не христианские, но порождение иудейско-сирийских стремлений апостолов". (605). Вместе с ветхозаветными корнями христианства упраздняется, конечно, и вся новозаветная догматика, "магия" таинств, как и иерархия (благодаря которой "церковь стоит выше Христа" (161) в папизме). "Иисус" есть один из религиозных вождей наряду с предшественниками Его в других религиях, как, очевидно, и последующими. Его учение подвергается критике и исправлению, будучи проверяемо с точки зрения его соответствия германскому духу, как высшему критерию, именно — "любовь в смысле смирения, милосердия, покорности и аскезы". Всем этим учением любви наносится ощутительный удар душе северной Европы. (155). "Не жертвенный агнец иудейских пророчеств, не распятый есть теперь действительный идеал, который светит нам из Евангелий. А если он не может светить, то и Евангелия умерли". (604). "Старая сирийско-иудейско-восточная церковность сама себя развенчивает" (215); начиная с догматики, она вся должна быть пересмотрена и переменена в смысле германского христианства. "Идеал любви к ближнему должен быть безусловно подчинен идее национальной чести", и "никакое деяние немецкой церкви не может быть одобрено, если оно в первой линии не ведет к обеспечению народности". (608). Отвергается вообще абсолютный масштаб ценностей жизни, в частности отдельных человеческих личностей. (21). Соответственно этой общей переоценке христианства иначе воспринимается в расизме и самая личность Иисуса. "Можно из Его изображений избирать различные черты. Его личность часто выступает мягкой и сострадательной, а потом снова резкой и суровой, всегда движимая внутренним огнем. В интересах властолюбивой римской церкви было выставлять подчиняющееся смирение как сущность Христа, чтобы получить себе возможно больше слуг, воспитываемых согласно этому "идеалу". Исправить это изображение есть дальнейшее неотложное требование немецкого движения к обновлению. Иисус является нам теперь как самосознающий господин в лучшем и высшем смысле слова. Его жизнь имеет значение для германцев, а не Его мучительное умирание... Могучий проповедник и гневающийся в храме, человек, который влек за собой и которому "все они" следовали, не жертвенный агнец еврейских пророчеств, не распятый есть для нас , светящий нам из Евангелий". (604). "Любовь Иисуса Христа была любовью сознающего свое душевное благородство и свою сильную личность человека". Иисус жертвовал Собой "как господин, а не как раб". (622). Неоднократно и по-разному повторяется утверждение, что "церковный Ягве (Иегова) теперь мертв, как и Вотан 1500 лет тому назад". (134). [1] Происходит победная борьба нового мировоззрения со старым, и знаком нашей эпохи является "отвращение от безграничного абсолютного" (21), трансцендентных ценностей... "Таковой конечной целью является христианизация мира" и его спасение через новое пришествие Христа (подобной же целью является и мечта о "гуманизировании человечества"), (ibid.). Оба идеала погребены в кровавом хаосе и новом порождении переживаний мировой войны (т. е. еще предыдущей). Историческое христианство, в Европу введенное римской церковью, имеет многие корни. В частности, "великая личность Иисуса вскоре после Его смерти была нагружена и срастворена со всяческим изобилием переднеазиатских, еврейских и африканских переживаний" (74) и образ Иисуса слился с легендой о Chrestos. А это вдобавок еще соединилось с влиянием необузданного фанатизма Павла, проповедавшего международную всемирную революцию против Римской империи. Против такого Verbastardierung, Verorientalisierung und Verjudung христианство оказалось бессильно, даже духовное Евангелие Иоанна. Такова философия христианской истории Розенберга. Отсюда для него естественно заключить, что религия Иисуса должна быть исправлена и освобождена от проповеди смирения и любви к слабому. "Идея чести — национальной — является для нас началом и концом всего нашего мышления и действия. Она не терпит наряду с собой равноценного центра, какого бы то ни было рода" (514), в частности и христианской любви, которая истолковывается также лишь в смысле любви к чести. Такое учение приписывается и самому "Иисусу", чем оно освобождается от извращений и предстает в подлинном виде. "Все существо Иисуса было в противлении (Sich-Widersetzen), и за это Он должен был и умереть" (607), Его проповедь любви означает не исходящую из порабощения масс, эту "расслабляющую идею гуманитарной любви римской церкви". (621). "Мы должны сознательно поставить идею любви ниже идеи чести, последней ее подчинить, как любви к чести". (621). Она же приписывается и Христу. Поэтому является устарелым и символ креста, как распятия, и заменяется новым: — свастика. Она знаменует уже не любовь Божию к творению, но "те, которые его созерцают, думают о народной чести, о жизненном пространстве, о национальной свободе и социальной справедливости и жизнеобновляющем плодородии". (688). [2] Христианством, исправленным и дополненным, освобожденным от груза всей христианской догматики, тайнодействия и иерархии, Розенберг готов наделить и "германскую" церковь нового типа, создание которой соответствует исканию северной расовой души (614-15) обрести "германскую религию будущего", "eine echte deutsche Kirche und eine einheitliche deutsche Volkskultur". (621). Это будет "новая религия народной чести", с "почитанием борющегося за честь народа солдата", это есть новое чувство жизни нового времени. Его пророком для Розенберга является Майстер Экхарт (наиболее пантеистический из всех немецких мистиков, однако здесь по-своему еще стилизованный) вместе с "закаленным в боях героем в стальном шлеме". [3] Можно спросить себя, что же означает эта "честь", которая становится высшим критерием жизни, даже выше любви, ибо последняя допускается лишь в одной своей разновидности, как любовь к чести. Это трудно определимое понятие, которое почему-то соединяется с идеей свободы (очевидно, лишь для носителей этой чести), может быть понято как сознание своей единственности и превосходства, присущих "северной" расе. "Честь есть духовный центр северного германского запада". (152). "Честь и свобода суть в последнем счете не внешние свойства, но сверх-временные и сверхпространственные сущности" (218), некие духовные идеалы. Очевидно, здесь разумеется национальная гордость, расовое человекобожие, раса и кровь как высшая ценность. "Теперь пробуждается новая вера: миф крови, вера вместе с кровью вообще защищает и божественное существо человека. Вера, воплощенная в яснейшее знание, что северная кровь представляет собою то таинство (Mysterium), (Sakramente)". (114). "Германская Европа одарила мир светоносным идеалом человечности, Menschenthums, учением о ценности характера как основы всех нравов, высшей песнью о ценностях; о высших ценностях северной сущности (des nordischen Wesens), идеей свободы совести и чести". (115). "Это знание есть основа нового мировоззрения ... миф нового чувства жизни..." (115). "Старая вера церквей: какова вера, таков и человек; северно-европейское же сознание: каков человек, такова и вера". (145). Человекобожие в расизме прежде всего отличается радикальным религиозным имманентизмом, соединяемым с отрицанием трансцендентных ценностей и оценок (для этого и оказывается пригодным, конечно, с особой еще стилизацией, Майстер Экхарт). Раса есть истинная реальность, помещающаяся между универсализмом и индивидуализмом, но их превосходящая собой. Оба они больны одной болезнью — интеллектуализмом. "Бог, которого мы чтим, не существовал бы, если бы не было нашей души и нашей крови" (701) — суждение, вполне достойное воинствующего человекобожия Фейербаха. Этому соответствует своеобразный расовый биологизм. "Каждая раса имеет свою душу" и осуществляет свой собственный идеал. (116). Поэтому "законом каждой подлинной культуры является: она есть сознательное выражение растительной витальности расы". (140). В связи с этим появляется новое и наиболее характерное для культурной философии расизма понятие мифа. "Ценности характера, линии духовной жизни, красочность символов совокупляются, взаимопоглощаются и дают в общем одного человека. Но только тогда лишь в цветущей полноте, когда они сами суть последствия, порожденные из одного центра, который лежит по ту сторону доступного эмпирическому восприятию. Эта неуловимая совокупность всех направлений я, народа, вообще общества, образует его миф". (459). "Он есть в этом смысле некая трансцендентальная реальность, биологический центр жизни и творчества, который ищет и находит для себя и обратное выражение. Он есть одновременно сущее и искомое, творимое и творящее, но этому биологическому субстрату чужда спиритуальность, напротив, реальность его бытия есть кровь. Он есть миф о крови, которая и образует существо расы. Миф о расе есть высшая реальность жизни: миф души, расы и я народа и личности, крови и чести, он один и только один, без компромиссов должен проникать всю жизнь, нести и определять". (699). "Миф есть новое пробуждение образующего клетки душевного центра", (ibid.). "Вера, миф только тогда подлинен, когда он охватит всего человека" (521), поэтому в центре ордена должна быть абсолютная прямолинейность" (ibid.), Führerthums. Реальность расы есть кровь, которая соединяет ее многоедин-ство: "здоровые в отношении к крови народы не знают в качестве масштаба индивидуализма, так же, как и универсализма" (539), они принадлежат расе. Душа означает расу, видимую изнутри, и наоборот: раса есть вне

Похожие статьи:

1941

1941

С.Н.Булгаков, "Расизм и христианство"

Похожие записи

Новое на сайте